CASTLE.PRI.EE

В декабре 1990 года завершился один из последних этапов перестройки. Его подытожил в своей речи на Съезде народных депутатов СССР премьер-министр Н.И. Рыжков. Он сказал парламенту малую часть правды. Рыжков был потрясён, когда во время подготовки этого доклада эксперты представили ему реалистичную картину положения в стране. Были видны очевидные признаки надвигающейся катастрофы.

Статистика производства средств жизнеобеспечения, товарных запасов, финансовой сферы за 1991 г. говорила о том, что страна существовала за пределами нормальных возможностей. В «цивилизованном» обществе уже должен был бы произойти полный крах.

Стало понятно, что в ходе перестройки, вместо освобождения хозяйства от «механизма торможения», были предприняты радикальные меры по слому плановой системы. При этом отсутствовали даже попытки создать хотя бы зачатки либеральных механизмов.

Это можно сравнить с тем, что «архитекторы и прорабы перестройки» в зимние морозы сломали тёплый дом, забыв построить другой. СССР погрузился, как говорили западные специалисты, в состояние «без плана и без рынка».

Горбачёв перед отъездом в Лондон на встречу «большой семёрки», заявил, что «речь идёт о выживании СССР». И при этом говорилось, что всё идет так, как было задумано. Такие заявления высшего руководства страны – первый признак того, что ведётся кампания манипуляции сознанием.

Дефицит госбюджета СССР вырос с 13,9 млрд. руб. (в 1985 году) до 89 млрд. (за 9 месяцев 1991 года). Государственный внутренний долг вырос с 142 млрд. руб. (в 1985 году) до 890 млрд. руб. (за 9 месяцев 1991 года). Внешний долг, который практически отсутствовал в 1985 году, в 1991 г. составил около 120 млрд. долл.

В конце 1990 года Горбачёв сказал: «Перестройка – это скачок в развитии социализма, в реализации его сущностных характеристик… Вот почему странно для нас звучит, когда нам предлагают … изменить общественную систему, … повернуть Советский Союз к капитализму». Люди почувствовали, что речь идет о систематическом обмане общества. Произойдут изменения экономического, социального и политического порядка в стране.

В конце 1990 года возникла угроза перестройке. В Литве зашатался и должен был вот-вот пасть режим Ландсбергиса. Это был авангард союза либерально-демократических и национал-сепаратистских сил в СССР.

Началась консолидация русскоязычного населения (русских, поляков, белорусов и евреев) — основных кадров промышленности. Но ещё опаснее был их наметившийся союз с литовскими крестьянами. Они выступали против планов приватизации земли и её возвращения бывшим владельцам.

Для «перестройщиков» возникла угроза сильного противодействия их действиям, вплоть до отказа от перестройки. Поэтому с наступлением 1991 года в стране продолжился театр абсурда. Например, устраивается «микропутч» в Вильнюсе.

Происходит безсмысленное повышение цен. Кем-то подогретая толпа идёт громить парламент. Кто-то снимает охрану на подходах к нему. Толпу дополнительно провоцируют из здания. Её поливают горячей водой из системы отопления. Страсти накаляются до предела. Люди с заранее припасёнными камнями бьют стекла.

Повышение цен сразу отменяется, но безпорядки продолжаются. Радио сзывает литовцев со всей страны на защиту парламента. Прибывают толпы людей. После этого, подразделения войск КГБ начинают абсурдные действия. Они с шумом, громом, с холостыми выстрелами танков и сплющиванием легковых машин штурмуют… телебашню Вильнюса.

Накануне её мог занять патруль из трёх человек. Рядом, в Каунасе, продолжает действовать мощный телецентр. «Оккупанты», занявшие телебашню в Вильнюсе, отказываются отключить автоматические радиопередатчики, призывающие народ на баррикады.

В результате «штурма» — 14 погибших защитников (убитых, скорее всего, снайперами из башни. Вспомним «небесную сотню» в Киеве). Проходят ритуальные похороны, практическая ликвидация компартии Литвы и всех консервативных сил. Всех, кого в общественном мнении можно было связать с путчистами. Ландсбергис получил тотальную власть. Началось активное контрнаступление радикальных демократов в Москве.

Таким образом, положение «перестройщиков» было восстановлено благодаря «мини-путчу» в Вильнюсе. Во время которого были совершены демонстративно грубые действия и принесены объединяющие литовцев ритуальные жертвы. Это было повторение разгона митинга в Тбилиси 9 апреля 1989 года.

Позже выяснилось, что все предыдущие события, в том числе и события в Литве – это лишь репетиция главного спектакля. Он предстоял в Москве. Об этом говорил американский журналист Роберт Каллен. В январе 1991 года он был в Вильнюсе и пришел к выводу, что «это только трагическая репетиция будущих событий».

Каллен разговаривал об этой репетиции с бывшим начальником Генерального штаба, военным советником Горбачёва маршалом Ахромеевым. Тот заметил, что: «Если бы армия захотела сделать переворот, у неё на это ушло бы два часа».

В августе 1991 года в Москве была предпринята попытка «государственного переворота». Это была, вероятно, самая масштабная за всю мировую историю – провокация. Она решила массу политических проблем.

«Переворот» был лишь кульминацией огромной подготовительной работы. Однако его самостоятельное значение исключительно велико. Это был огромный политический спектакль. Он полностью овладел сознанием «зрителей» во время самой акции. Кроме того, «переворот» создал условия для длительной последующей программы манипуляции сознанием. В ходе «путча» были использованы все основные средства воздействия на ум и чувства людей.

«Государственный переворот» на короткое время дал сенсационный материал для прессы. Затем, удивительно быстро упоминание о нём практически исчезло со страниц газет. СМИ и политики старательно избегали его обсуждать, словно все тайком договорились об этом.

Министр иностранных дел Э.А. Шеварднадзе сказал речь об абстрактной грядущей диктатуре. В его словах отсутствовала информация, откуда возьмётся диктатура, какого она будет «цвета», но эффект был достигнут. Внимание советского культурного общества и всего мира сразу переместилось на это событие. После этого Шеварднадзе театрально ушёл в отставку.

Мощная экономика страны была разрушена в результате перестройки. Кто-то радовался этому, кто-то – огорчался. Руководство страны скрывало масштабы лишений, которые предстояло испытать в ближайший период массам населения.

Оно имело информацию о той социальной цене, которую платили все страны, принявшие «стабилизационные» программы Международного валютного фонда. В сознание людей настойчиво внедрялся миф, будто «изобилие уже за углом», стоит лишь приватизировать магазины.

Людям приводили пример Польши. Им говорили: «в результате либерализации цен полки магазинов заполнились товарами». Однако умалчивалось о том, что там произошёл значительный спад производства (в многих отраслях катастрофический). Значительно снизилось потребление и ухудшились условия жизни людей. Поляки хлынули в Белоруссию и в Украину. Они сметали с прилавков абсолютно все товары.

Важным фактором перестройки стало нагнетаемое ощущение угрозы гражданской войны. Был включён механизм страха. Обыватель, читая радикальную демократическую прессу, испытывал, почти мистический ужас, перед листом бумаги, на котором типографским способом, вполне легально были напечатаны призывы к новой гражданской войне.

Например, газета «Утро России» (орган Демократического союза) пишет: «Вот почему я за войну. Война лучше худого лживого мира. После взрыва, находясь в эпицентре свеpхситуации, ведя войну всех со всеми, мы сумеем стать людьми. Страна должна пройти через испытания… Война очищает воздух от лжи и трусости … Поверьте, это очень увлекательное занятие».

14 марта 1991 г. Б.Н. Ельцин выступил по ленинградскому телевидению и сказал: «не надо опасаться угрозы гражданской войны, потому что у нас нет противоречий между социальными слоями». Это утверждение многих повергло в уныние, ибо люди уже привыкли: если власти предупреждают, что нужно перестать бояться, значит, именно этого и следует ждать со дня на день.

Краткое изложение отрывка из книги «Манипуляция сознанием» учёного С.Г. Кара-Мурза.

Комментарии запрещены.