CASTLE.PRI.EE

Статью «Народный костюм – загадка создания» прочитало множество людей и поступили сотни комментариев. Большинство – возмущённых. Один из самых спокойных: «К чему этот пост? К тому, что если без русских, мы так и ходили бы без штанов?»

Статья о том, что в СССР была совершена в национальной политике большая ошибка (возможно это быто специально сделано), которая заключалась в усердном выпячивании разного рода «вышиванок» (халатов, веночков, кокошников, поясных платков, кинжалов). На советских плакатах это просто бросается в глаза. У людей создавалось впечатление, что все они всегда жили хорошо и богато. Возможно, до конца 1930 годов, всё это было лишь в семьях кулаков. Большинство населения с трудом сводили концы с концами – какие тут могли быть «вышиванки».

В одном из комментариев прозвучала такая фраза: «В начале 1970-х годов отдыхала в санатории в западной Украине. Нас предупредили, что ходить в ближайшие деревни опасно. Работники санатория пояснили, что в округе имеются банды ОУН. Мы посмеялись над этим. Однако, через пару дней, один из отдыхающих, отправившийся вечером за самогонкой, был найден мёртвым».

Моя первая реакция – это фейк. Потом вспомнил, как в конце 1970-х годов друг пригласил съездить с ним в западную Украину в гости к его родственникам. Приехали к его деду, который жил в 50 километрах от города Хмельницкий. Там, в первый же день, попали на свадьбу. Собралось порядка 200 гостей. Там я впервые услышал выражение «Москаляку на гiлляку». Когда гости изрядно подвыпили, они дружно стали скандировать эту фразу. Это можно перевести как «москаля – на ветку» или «москаля – на виселицу».

Посмотрим, как это возникло. На основе документов, кино- и видеоматериалов Российского государственного архива кинофотодокументов, Российского государственного военного архива, материалов Общества по изучению истории отечественных спецслужб, материалов из архивов Украины, находящихся в открытом доступе, можно сделать вывод, что «Организация украинских националистов» с самого начала была филиалом немецких спецслужб.

В 1920 году в Праге собрались бывшие офицеры Австро-венгерской армии родом из Галиции и создали свою Украинскую военную организацию. В 1930-х годах им помогала итальянская тайная полиция. Затем немецкая служба безопасности СД и военная разведка АБВЕР эту структуру доработали и отшлифовали. Немцы готовили кадры в своих школах под Берлином, а затем в Варшаве. В 1943 году этот проект насчитывал более 100 тысяч человек.

Чтобы содержать такую армию, ОУН взял за административную единицу –село более двухсот дворов, или объединялось несколько, до нужного количества. Три села объединялись в станицу, три станицы в подрайон, три подрайона в район, три района в надрайон, три надрайона в виддил.

Надрайон и виддил у них были областными структурами, а всю территорию Украины поделили на четыре части (луча). Во главе всех этих лучей стоял Центральный провод ОУН во главе с Проводником. Основным был луч «Захид» — северо-западный, включающий в себя Галичину и Закарпатье, остальные были второстепенными, там отсутствовала поддержка местного населения.

Село было основой всей структуры. На базе села существовали различные мастерские: ремонта, переработки сырья, пошива одежды и так далее.
Бандеровцы после начала войны стали использовать колхозы и совхозы для своих целей. У них была жёсткая плановая система. Давалось задание, кто и что должен вырастить, посадить, заготовить, а осенью сдать под расписку станичному села. Обычно все заготовленное хранилось хорошо замаскированное в лесу, в схронах.

Все подразделения делились на две части – женскую и мужскую, у каждой части были свой господарчий и станичный. Женщины занимались ремонтом и пошивом одежды, стиркой белья, перевязочного материала, уходом за ранеными.

Среди населения села велась в обязательном порядке политработа по разъяснению идей ОУН-УПА. Этим занимались политработники ОУН. Отдельно для мужского населения, отдельно для женщин, а также раздельно среди юношей и девушек. Помогали им в этом все священники греко-католической церкви, говоря в своих проповедях, что надо слушаться своих защитников, так как они несут свободу и право владения землёй.

В каждом селе был пункт связи, представлявший собой хороший крестьянский дом. В этом пункте было организовано круглосуточное дежурство, так как любое время дня и ночи мог прийти связной с шифрованным донесением. Связными были молодые девушки в возрасте от десяти до семнадцати лет. Легенда перемещения по маршруту была тщательно отработана. Обычно они шли к родственникам в соседнее село, таким же содержателям пункта связи.

Мальчишек использовали для внешних наблюдений вдоль дороги от села к селу в пределах видимости друг друга. Их же использовали для наблюдения за передвижением и местами дислокации советских войск.

Следующий уровень – это станица, объединение трёх сел. Ее руководство находилось в одном из этих сел. Состояло из станичного, ведавшего размещением, постоем и снабжением всем нужным сотни УПА (100–150 боевиков), господарчего станицы, руководившего службой заготовки припасов в этих сёлах.

В каждой станице была боёвка СБ (служба безопасности) из 10–15 человек, тщательно законспирированных, с виду местных жителей. Отличались они особой жестокостью, убивали при малейшем подозрении на сотрудничество с советскими властями. Например, Иван Семёнович Руха был вызван в райотдел НКВД для допроса по поводу участия в бандах. Был отпущен домой, и в тот же день была расстреляна вся его семья вместе с детьми и сброшена в колодец. Иван оказался тяжело раненым. Вылез из колодца, добрался до гарнизона и рассказал об участниках расстрела, среди которых оказался и председатель сельсовета.

В станице был следователь, получавший сведения от своих информаторов в сёлах и передававший их в службу безопасности станицы или выше.
Содержатели пункта связи станицы имели выход на вышестоящие уровни руководства и имели до двадцати связных.

На уровне подрайона и района в УПА сдержались кош и курень – это приравнивается к пехотному полку, численностью до 3000 человек.
Кош отличался от куреня тем, что в нем были артиллерийские и механизированные соединения. Районное и подрайонное руководство находилось в крупных сёлах, входящих в этот подрайон или район, там же находился штаб и командование куреня.

Они жили в сёлах, хотя в лесу у них были построены с помощью немецких инженеров бетонированные бункеры, хорошо замаскированные, с водяным и электрическим снабжением. На этих уровнях в ОУН-УПА существовала своя прокуратура, следственный аппарат, состоящий из выпускников юридических факультетов Львовского, Варшавского и Краковского университетов, украинцев по национальности, работавших в тесной связке с районными боёвками службы безопасности.

Для проведения следствия имелись тайные тюрьмы для содержания и пыток заключённых. УПА имела своих людей на мелких административных должностях в сельсовете, райсовете, на постах бригадиров, председателей колхозов. В городских военкоматах и НКВД это были обычно технические работники, уборщицы, истопники, секретари-машинистки, повара.

Призывом в УПА руководили коменданты мобилизационных отделов, в случае больших потерь в УПА по системе связных станичным передавались требования на мобилизацию нужного количества людей, за уклонение от призыва – расстрел.

Вся молодёжь ОУН-УПА делилась на три возрастных группы, 10–12 лет, 13–15 лет и 16–18 лет. У всех этих половозрастных групп были свои задачи, действия и спрос. Самые младшие использовались как наблюдатели, разведчики и связные, более старшие – как диверсанты.

Надрайонные руководители находились обычно в лесу, в своих бункерах, построенных под наблюдением немецких инженеров. У них там было всё оборудовано для автономной жизнедеятельности: и электрическое освещение, и свой водопровод с канализацией, была радиосвязь с заграницей. На надрайонном уровне существовали школы младших командиров и политвоспитателей.

В городах влияние бандеровцев было гораздо меньше, чем в селе. В городе у них была только служба внешнего наблюдения и связные. Городское население, более грамотное и лучше разбиравшееся в политической обстановке, отказывалось сотрудничать с бандеровцами. Вот с этой тщательно законспирированной организацией СМЕРШу и пришлось воевать сразу после освобождения Украины.

До конца войны советская власть заканчивалась в районных центрах. В селе хозяевами были бандеровцы. Чтобы покончить с этим, после войны в западной Украине в каждом селе были размещены гарнизоны. На одну Ровенскую область понадобилась целая 13-я армия, после чего все стало вставать на свои места.

Бандитов загнали в лес и лишили снабжения, а СМЕРШ стал уничтожать в первую очередь главарей. После их уничтожения банды распадались, т. к. большинство людей было мобилизовано в УПА под страхом смерти, собственной и родственников.

Из воспоминаний ветерана СМЕРШа: «В 1945–1946 годах мы перебили банды (ОУН) на уровне куреней, кошей и сотен. А вот службу безопасности «безпеки», этих жесточайших палачей, нам добить помешали. Когда в 1946 году мы вышли на уровень надрайонного руководства, следы потянулись в ЦК Украины во главе с Хрущёвым. Тут нас и остановили.

В 1946 году свернулась работа по борьбе с бандеровцами в Ровенской и Львовской областях. Были ликвидированы отделы борьбы с бандитизмом. Сняли с должности генерала Трубникова, руководителя Ровенского управления НКВД, и генерала Асмолова в Львовской области. А из Киева во Львов перевели по указанию Хрущёва генерала Рясного, как оказалось после, сочувствующего националистам. В результате чего служба безпеки учиняла расправы над нашими людьми до 1950-х годов.

После смерти Сталина по амнистии, проведённой Хрущёвым, вышли на свободу все активные участники УПА-ОУН, возвратившиеся к себе на родину. В 1950–1960 годах началось тихое восстановление ОУН. Начали они с выдвижения своих людей на партийные и хозяйственные посты, были случаи приёма проводников идей ОУН и политреферентов ОУН в комсомол с дальнейшим карьерным ростом. А тех, кто им мешал, запугивали, шантажируя жизнью близких, или устраняли под видом несчастного случая или бытовой ссоры.

В 1974 году я приехал на Западную Украину, и мои друзья рассказали, что на многих высоких партийных и хозяйственных постах, и тем более на мелких, особенно в сельской местности – находятся люди ОУН. Бывший до 1972 года первым секретарём ЦК КП Украины Шелест скрывал все это от Москвы.
В конце так называемой перестройки, в 1989–1991 годах, благодаря предательской политике Горбачёва этот долго зреющий гнойник вскрылся.

Возник «Рух» (по-русски — «Движение»). Подпитываемый деньгами Ватикана и западной диаспоры из Канады и Америки, начался планомерный захват власти на территории всей Украины. Бандеру и его сподвижников объявили мучениками и жертвами НКВД.

Краткое изложение статьи Романа Носикова о воспоминаниях ветерана СМЕРШа, сражавшегося с бандеровцами.

P.S. Насколько сильно влияет пропаганда на человека, я убедился, когда уезжали из Хмельницкого. Поезд уходил в 5 утра. Вечером были проводы и друг (19 лет) напился и вырубился. В 4 часа я попытался его разбудить. В ответ получил кучу выражений о том, кто я и что со мной нужно сделать. Например, он сказал, что я москаль, «Москаляку на гiлляку» и так далее. «Что у пьяного на языке, то у трезвого на уме». Через пару лет, он повторил это в трезвом виде. А ведь он приезжал в Хмельницкий только на каникулах.

Комментарии запрещены.