CASTLE.PRI.EE

Записи с меткой «Питер»

Рассмотрим эпидемию оспы в Москве 1771 — 72 годов, замаскированную под «эпидемию чумы». В статье «Династические заморочки» было выяснено, что в мировую историю была вставлена временная цепочка длительностью 69 лет. Вероятно, что эпидемия оспы была в 1840 – 1841 годах.

igor-grek в своём исследовании пишет: Весной и летом 1763 (1832) года англичане успешно применили оспенное бактериологическое оружие массового поражения против индейцев.

В 1768 (1837) году в Петербурге, получив секрет прививки от оспы, Голштейн-Готторпская ветвь Ольденбургской династии провела поголовное оспопрививание. Это сделал прибывший из Англии врач Димсдейл. Предполагается, что в Петербурге в это время правила Екатерина II.
По подсчётам Димсдейла только в Петербурге, инокулировались около 140 аристократов.

1 сентября 1763 (1832) году Екатерина II подписала манифест об учреждении в Москве «Сиропитального Дома» (Воспитательный дом), в котором с 1768 (1837) года проводились эксперименты на сиротах по оспопрививанию. А 17 ноября, накануне обнародования манифеста об объявлении Россией войны Оттоманской Порте, Екатерина II с удовольствием описывала в письме к графу И. Г. Чернышеву результаты своей блестящей победы: «Ныне у нас два разговора только: первой о войне, а второй о прививании. Начиная от меня и сына моего, который также выздоравливает, нету знатного дома, в котором не было по нескольку привитых, а многие жалеют, что имели природную оспу и не могут быть по моде». Разумеется, в войне с Турцией эпидемия оспы появилась под названием «чума».

Аналогично англичанам, проводившим опыты на детях-сиротах Сент-Джеймского приюта, медики Екатерины-2 проводили опыты на младенцах-подкидышах в московском Сиропитальном доме.

В декабре 1770 (1839) года первые больные «язвой» появляются в военной гошпитали в Лефортово, что всего в пяти километрах выше по Яузе от московского Воспитательного дома.

В 1768 — 74 (1837 — 1843) годах питерские Романовы-Ольденбургские ведут очередную войну с Турцией. Во время боевых действий в Молдавии и Валахии вспыхивает эпидемия будто бы «чумы», но мы-то сейчас понимаем, что это было очередное применение оспы в качестве оружия массового поражения и распространяли заболевание военные медики Екатерины II.
Естественно, в открытую об этом никто не заявлял, поэтому и пишут, что на медика Густава Орреуса была возложена борьба с чумой в Молдавии и Валахии, а в 1771 (1840) году он был послан для той же цели в Москву.

Горелова Л.Е. из Московской медицинской академии имени И.М. Сеченова прозорливо пишет: «Так, чума, не раз появлявшаяся на границах Российского государства, редко достигала внутренних районов, особенно Москвы и Петербурга. Исключением стала чума в Москве 1771 – 73 (1840 — 1842) годах. Тогда русские войска вступили в Молдавию, где вспыхнула чума. Теперь можно только предполагать: была ли это случайность или специальная «бактериологическая диверсия». Современники писали: «Мор распространялся как пламя, гонимое ветром». Судя по всему, военные медики Екатерины II прекрасно понимали, что это оспа, иначе обязательно хоть где-то был бы упомянут специальный защитный костюм «чумного доктора», хорошо известный ещё со средневековья.

Чума распространяется преимущественно через укусы различных блох, заражённых чумной палочкой и такой костюмчик очень хорошо подходит для защиты от них.
Но медики поступали совсем наоборот! В статье Гореловой читаем: «Будучи активным членом Комиссии для предохранения и врачевания от моровой язвы, Д.С. Самойлович испытывал на себе дезинфицирующее действие различных средств. А для того, чтобы доказать эффективность окуривания, одевал на себя одежду, снятую с погибших от чумы больных». Это демонстрация своего иммунитета к оспе. Ведь иммунитет от чумы отсутствует и такому бравому доктору было бы достаточно одного укуса чумной блохи. Все медики прекрасно пережили несколько эпидемий «чумы» и каждый опубликовал книжку, в которой доказывалось, что это была именно чума. Вот такие живучие, писучие и вручие врачи подобрались.
Надо добавить, что отсутствовали признаки смертности от «чумы» сановников Екатерины II, в её войсках. А вот народные массы прекрасно дохли от этой «чумы», как мухи от пестицидов.

24 марта 1771 (1840) года Екатерина II издаёт в Петербурге указ об организации впервые в практике России кладбищ — специализированных мест массовых захоронений, задолго до того, как в Москве распространилась эпидемия.

Первым сделал вывод об эпидемиологической опасности появившегося в московской «военной гошпитали» заболевания, профессор этого госпиталя К.О. Ягельский. В своём рапорте в московскую полицеймейстерскую канцелярию от 9 марта 1771 (1840) года он об этом писал так: «…из всех обстоятельств видно по прилипчивости к другим, и что от неё многие умирают, вредна, о сём никакого сумнения не имею, в чём и рапортую».

Все найденные источники утверждают, что эпидемия «чумы» в Москве вспыхнула летом 1771 (1840) года. В августе ежедневно умирали сотни людей, а в сентябре — уже около тысячи. Пик эпидемии пришёлся именно на сентябрь-ноябрь, когда погибло около 40 тысяч человек из 60 тысяч, умерших за всю эпидемию.

То, что всего лишь через две недели после первого сигнала Ягельского, уже был издан указ Екатерины II от 24 марта 1771 (1840) года об организации массовых захоронений, может свидетельствовать только об одном, что ей дали сигнал о том, что «процесс пошёл» и она дала команду подготовиться. То есть рукотворный характер эпидемии оспы и тогда по понятным причинам маскировался.

Упомянутый указ от 24 марта 1771 (1840) года вообще-то знаковый, фактически с него должно отсчитываться начало кладбищенского дела в России. До этого в стране умерших хоронили рядом со своими домами (вот откуда традиция перед захоронением приносить умерших в дом), непосредственно в церквях или около них. По указу Екатерины II возбранялось хоронить умерших от чумы в черте города и повелевалось «отвести для них особые кладбища за городом и построить на оных на первый случай хотя бы небольшие деревянные церкви».

Точкой отсчёта организации кладбищ считают указ Сената от 17 ноября 1771 (1840) года, появившийся одновременно с решением вопроса об отозвании Григория Орлова в Петербург. Факт организации Григорием Орловым впервые многочисленных специализированных кладбищ в Москве ещё в сентябре-октябре 1771 (1840) года подтверждает наличие у него чётких инструкций и выполнение им мартовского указа.

В документах того времени вызвавшее эпидемию заболевание называлось «язвой» или «моровой язвой». Диагноз «чума» появился позже. Сначала в трудах Самойловича, изданных на французском языке в Париже, а затем на русском языке Шафонского (является единственным исключением для медицинских трактатов). Также подобные трактаты создали прочие врачи — Орреус, Ягельский и другие.

Прививка от оспы создаёт пожизненный иммунитет, хотя сейчас для надёжности рекомендуют хотя бы одну ревакцинацию. От чумы до сих пор отсутствует надёжная вакцина. Первую вакцину сделал Хавкин в начале 20 века.

Екатерина II отправляет на смерть (вакцина отсутствует) в очаг эпидемии «чумы» своего фаворита Г. Г. Орлова и почти все свои отборные лейб-гвардейские войска. 21 сентября 1771 (1840) года «Видя прежалостное состояние города Москвы, и что великое число народа мрёт от прилипчивых болезней», Екатерина II манифестом объявила о посылке в Москву «персоны, от нас поверенной», графа Орлова, избранного «по довольно известной его ревности, усердию и верности к нам и отечеству». Орлову давалась «полная мочь»; ему должны были повиноваться все учреждения, он «имел вход» в Сенат Московских департаментов, он знал волю императрицы, «чтоб прекратить, сколько смертных сил достанет, погибель рода человеческого».
В день издания манифеста 21 сентября была распутица, но Орлов выехал в Москву и 26 сентября был уже там. Граф Орлов сам «умолял» императрицу послать его в Москву. «Я согласилась, — писала Екатерина II, — на такой прекрасный и усердный его поступок, хотя это мне и очень больно в виду опасности, которой он подвергается». Накануне отъезда Орлов имел разговор с лордом Каткартом: «Все равно, есть ли чума, или её нет, — говорил он, — во всяком случае, он выедет на следующее утро; он давно с нетерпением ожидал случая оказать существенную услугу императрице и отечеству; он убеждён, что главнейшее несчастие в Москве состоит в паническом страхе, охватившем жителей, и в беспорядке и недостатке правительственных распоряжений…» «Лучшее лекарство, — сказал Каткарт, — от панического страха есть вид человека бесстрашного».

Григорий Орлов с четырьмя гвардейскими полками пробыл в Москве всего 1,5 месяца, что вполне достаточно для завершения войсковой операции. Эпидемия продолжалась до 1772 (1841) года. За время его пребывания в Москве отмечена самая большая смертность «от эпидемии» (возможно – это «зачистка» от населения), созданы так называемые «исторические кладбища» Москвы.

Орлов объявил, что в Москве действительно свирепствует «моровая язва».
Умерших хоронили на особых кладбищах особые служители и арестанты; кроме одежды и содержания, последним давалось обещание прощения. Орлов «определил всех без изъятия хоронить на кладбищах, а чтобы люди не ворчали, пока что, велел заготовить материал для постройки на этих кладбищах церквей».

В разгар эпидемии в Москве была уничтожена почти вся выходящая на Москву-реку южная стена московского Кремля с четырьмя башнями. Официальная история гласит, что упомянутый участок стены тогда разобрали для строительства Большого кремлёвского дворца по проекту Баженова, а потом всё восстановили. Это является подтверждение боевых действий четырёх гвардейских полков Екатерины II, которые раздолбили стену из осадных орудий. Однако, официальная история утверждает, что почти ровно через 40 лет в точности на этот же участок стены покушался Наполеон, по приказу которого в 1812 году стена с перечисленными башнями была взорвана, а потом восстановлена. Вероятно, война 1812 года – это тоже агрессия Романовых-Ольденбургов.

Орлов с победным рапортом вернулся в Петербург, без карантина. Ему предстояло ещё выдержать почти двухмесячный карантин пред въездом в столицу, однако, Екатерина II, собственноручным письмом, разрешила ему и сопровождавшим ехать прямо в Петербург. Результаты полуторамесячной деятельности Г. Орлова в Москве были высоко оценены по канонам военных побед — в его честь выбита медаль с надписью: «За избавление Москвы от Язвы в 1771 г.». В Царском Селе (совр. г. Пушкин) сооружены деревянные триумфальные ворота, впоследствии заменённые мраморными (Орловские или Гатчинские ворота). На них на одной стороне написано «Орловым от беды избавлена Москва», на обратной стороне «Когда в Москве был мор и народное неустройство, генерал-фельдцейхмейстер граф Григорий Орлов по его просьбе получил повеление туда поехать, установил порядок и послушание, сирым и неимущим доставил пропитание и исцеление и свирепство язвы пресёк добрыми своими учреждениями».