CASTLE.PRI.EE

Иван-бирюк стоял у поленницы. Он смотрел на цепочку следов, убегающую за забор. Подошёл, тронул доску, так и есть, шатается, отодвинул, едва протиснулся в дыру и пошёл по петляющему следу, через огород.
Следы привели к маленькому домишке, которому давно требовался ремонт.

Окна его подслеповато смотрели на белый свет. Крыша, вероятно, прохудилась. Покосившаяся входная дверь, выкрашенная коричневой краской, напоминала щербатый рот, искривившийся в улыбке.

Иван постоял, посмотрел на избу, следы обрывались там, аккурат у просевшего порога. У порога же лежала береста – следы преступления.
Ограда давно пропала. Видно хозяева стопили в холодную, суровую зиму.

Иван видел, что из окна за ним наблюдают глаза, острые, настороженные. Они смотрят и следят за каждым его действием. Он направился к дому, быстрым шагом пересёк двор, толкнул дверь, закрыто.
Нажал плечом – дверь распахнулась. Он ввалился в тёмные, глухие сени, пахнуло чем-то кислым.

Нашарил вторую дверь, оббитую старыми телогрейками, потянул за ржавую скобу, дверь со скрипом открылась. Пригнувшись, Иван попал внутрь. Он почувствовал, что холодно, почти как на улице.

У стола сидит испуганная девочка, лет двенадцати. Светлые косы перекинуты по обеим сторонам, на руках держит ребёнка. Рядом сидит притулившись к ней мальчик или девочка и сосёт кулак.

У печки, с поленом в руке, стоит пацан, возрастом чуть постарше девочки. Он смотрит на Ивана, будто хочет кинуться на него. Все замерли и смотрят на Ивана. Старший с вызовом, а остальные – напугано.

Иван перевёл взгляд на старшего: «Дрова положи». Мальчишка аккуратно положил полено около чисто выбеленной печи. Дом был очень контрастный.
Страшненький и покривившийся снаружи, внутри он был чистеньким и уютным.

В доме было холодно, но Иван ощутил какое-то тепло, исходящее от детей. Он тихо произнёс: «Из печи вытащи, все до единого».
Большие и крупные слёзы побежали из глаз девчонки. Мальчик покраснел и едва сдерживал слёзы.
Иван обернулся к старшему, тот стоял будто волчонок, собирающийся прыгнуть. Девчонка всхлипнула и заплакала. Иван обернулся на её голос. В этот момент, что-то ударило его по голове. Удар был приглушён шапкой, скользнуло по плечу.

Иван резко повернулся, схватил мальчишку за руку: «В тюрьму захотел? А этих куда?» Слова давались Ивану тяжело, но возымели своё действие. Мальчишка обмяк и стоял, опустив руки.

Иван скомандовал: «Бери дрова. Все бери и неси туда, где взял». Он шагнул и заглянул в печь, может там, что-то осталось?
Затем пропустил вперёд мальчишку, с руками полными наколотых дровишек. Затем обернулся на детей, услышав в спину: «Бирюк». Слово, которым его звали в селе.

Старший пацан прошептал: «Бирюк проклятый, пару полешек пожалел».
Девочка проговорила сквозь слёзы: «Говорила я тебе, Ванечка, не надо…».
— Да! Замёрзнуть хотите? У него вон их сколько, не обеднел бы.

Иван пошёл рядом с мальчишкой. Тот упрямо шёл вперёд, неся дрова на руках. Подойдя к дому, мальчишка со злостью бросил дрова Сказав сквозь зубы: «Бирюк проклятый», он побежал обратно.

Иван, собрав аккуратно дрова и положив их отдельной кучкой, зашёл в дом.
Дом у Ивана был большой, светлый, на много комнат, стоял на отшибе деревни, у самого озера. Он сам строил, в надежде зажить большой и дружной семьёй. В доме, даже вода и туалет имелись. Вот они и были предметом обсуждения и зависти деревенских.

Бирюком Ивана прозвали ещё с детства. Ему тяжело давалась речь, с большим трудом мог пару слов связать. Потом вроде научился говорить, но кличка – осталась. Этому способствовала, и привычка делать всё молча и одному.

Иван поселился со старенькой матерью во вновь отстроенном дому. Самой близлежащей от него была эта покосившаяся избушка. Там кто-то недавно поселился. Вскоре после этого у Ивана снова начали пропадать дрова. До этого, он подкараулил тех, что на санках таскал. Поймал и разобрался. Теперь эти.

Войдя в дом, Иван попросил мать: «Мам, положи чего-нибудь… сала там, мяса, хлеб…, молока и конфет, что там дети едят».

Мать всё быстро собрала и выглянула в окно. Иван нагружал на большие сани дрова. Зашёл, взял мешок с провизией и положив на сани сверху, куда-то повёз всё это.

Мальчики были на улице, пытаясь разломать крыльцо на дрова. Иван скомандовал: «Перестаньте! Забирайте дрова. И продукты». Он помог мальчишкам перетаскать дрова в дом. Выложил продукты на стол.
Девочка, со слезами на глазах, промолвила: «Спасибо». И добавила: «дядя Ваня».

Иван даже опешил, ему спасибо только мать говорила, а чтобы назвали дядей, да ещё и Ваней, оставалось только мечтать. Он с трудом произнёс: «Пожалуйста, Оля».

С тех пор и началась эта странная дружба. Ваня, старший брат Оли, Саши и маленькой Нины, стал ездить с Иваном на заготовку дров. Мать Ивана тоже взяла шефство над детьми. Вскоре она узнала, кто они и откуда.

Она рассказала Ивану: «Надя – это мать детей. Она из наших. Дмитрия Полушкина дочка. Эта избёнка ей досталась по наследству. Она замуж в городе вышла. Четверых родила. Муж пил, да гонял их, как напьётся. Когда последний раз стал бить детей, она забрала их и сбежала. То ли от побоев, то ли простудилась, но, почти сразу по приезду, увезли её в больницу.

Иван спросил: «Умерла?»
— Что ты Ванюша, жива, жива. Да только вот, дети остались одни. Нужно было в школу пристроить, но заболела. Ваня ездит к ей, говорит на поправку пошла.

Привык Иван к детям, и они к нему. Однажды Саша спросил: «Ты какой хороший, дядь Ваня, как я хочу, чтобы ты был наш отец». Иван опешил, а в душе разлилось тепло.

А по деревне поползли чёрные слухи. Стали шептать, мол Иван, к девчонке ходит, к двенадцатилетней Олечке. Комиссия пришла, стали девочку пытать, что, да как. Тут мать Ивана ворвалась, как начала ругать их, безсовестными называть: «Что такое придумали? На дитё такой наговор. Кто из вас поинтересовался как дети без матери живут, кто их кормит? Переплелись сами как змеи, из кровати в кровать прыгаете».

В этот момент в дом вошла бледная и худая женщина. Оля кинулась к ней: «Мамка, мамочка, они про дядю Ваню и про меня такое говорят…». Комиссия сразу заизвинялась, говорят мол сигнал поступил, они должны отреагировать и проверить.

А к концу лета, поселилось в доме Ивана счастье. Надя с детьми переселилась к Ивану. О такой хозяйке только и мечтать было. Ванька в шестнадцать лет, когда паспорт получать пошёл, поменял отчество на Иванович, и фамилию отца Ивана взял. Иван всех детей записал на себя. Такая большая у него семья получилась.

Уже внуки повырастали у Ивана с Надеждою. Уже и младшая, Ниночка, детками обзавелась, как соберутся все, смех, да гомон стоит по озеру, на зависть всем чёрным да завистливым языкам. Вот и такое счастье в жизни бывает.

Краткое изложение рассказа Мавридики де Монбазон.

Комментарии запрещены.