CASTLE.PRI.EE

Опыт А.С. Макаренко» доказывает, что реальная власть, предоставленная рядовым труженикам, служит мощным мотивом их труда и социального поведения. Этот мотив превосходит по эффективности материальное стимулирование.

В начальный период существования СССР имелись примеры резкого взлёта эффективности производства. Такие коллективы значительно превосходили по этому показателю другие, занимавшиеся аналогичной деятельностью.

Нужно обратить внимание на сельхозкоммуны. Многие из них самом начале коллективизации перешли на уставы сельхозартелей (колхозов).
Отдельные сельхозкоммуны были богатыми, процветающими. Они легко выполняли плановые и сверхплановые задания по госпоставкам. Такие сельхозкоммуны превосходили колхозы и совхозы по всем статьям.

Общедоступная информация об этих коммунах практически отсутствует. Нужно искать в периодике. Об их выдающихся достижениях писали в газетах и журналах того времени. Всё это ушло в архивы и спецхраны.

Французская исследовательница Доминик Дюран заинтересовалась историей коммун. В 1978 году она написала монографию. Рукопись убрали в «дальний ящик». Лишь в 2010 году о ней вспомнили. Европейский университет Санкт-Петербурга перевёл её и издал под названием «Коммунизм своими руками: образ аграрных коммун в Советской России 1920-х годов».

В монографии цитируются источники. В частности, подробно цитируется очерк председателя знаменитой Бессарабской сельхозкоммуны В. Левицкого «Вопросы управления и поднятия производительности труда в с-х коммунах», опубликованный в журнале «Коллективист» (1925, №№ 2-3).

Посмотрим, как была организована коммунистическая мотивация труда у бессарабских коммунаров.

«В Бессарабской коммуне предусмотрена переходящая должность дежурного по коммуне…

Каждый коммунар и коммунарка по очереди по особому календарному списку несут это дежурство…

… дежурный есть высшее административное лицо внутри коммуны, отвечающее перед Советом за свои действия и несущее полную моральную ответственность за хозяйственное и внутреннее положение коммуны в целом…

Такой подход радикально меняет отношения управляющих и управляемых: тяжесть управления лежит на дежурном, а так как дежурят по очереди, то, тем самым, тяжесть управления коммуной лежит на общей массе коммунаров.

В результате верхушка, самая сознательная и деятельная часть коммуны (актив) … растворена в общей массе коммунаров.

Публикация достижений каждого оказывается воспитательной и побуждающей к усердию мерой…».

Когда началась всеобщая коллективизация, многих коммунаров (и прежде всего — обоих руководителей, Левицкого и Гажалова) направили на партийные задания в другие места. С их уходом начали угасать традиции.

Пока коммуна была мала, а партийцев в ней было мало, все вопросы решались общим собранием. Теперь же общее решение всё чаще подменялось «линией партии», а то и единоличным решением местного парторганизатора. Общественные вопросы всё больше становились прерогативой идеологического начальства, рядовые коммунары всё больше думали о личном. А такое положение для общины – это конец.

С приходом большого количества новых коммунаров, возникло противоречие между принципом равенства и принципом заслуг в общем деле. Митител был одним из первых коммунаров. Однажды вернувшись из Ленинграда и замечает: «За несколько месяцев отсутствия в Ободовке, коммуна стала неузнаваема. Люди шатались по двору. Приглашали друг друга на попойки. Шли разговоры о том, что коммуна не нужна».

На фоне вновь созданных колхозов коммуна перестала как-то выделяться. А партийная линия требовала подстричь все хозяйства под одну гребёнку. Нужно было превратить всех в сельскохозяйственные артели с типовым уставом. Коммуна имени Г.И. Котовского была переведена на устав сельхозартели.

Краткое изложение статьи ресурса new-rabochy_livejournal_com.

Комментарии запрещены.